Радости и печали ледовой королевы

История ее жизни – как иллюстрация к тренингу «Успех и карьера». Чемпионка страны, легендарный тренер, воспитавшая множество знаменитых фигуристов, умница и красавица. Но гладкой и глянцевой эта картинка выглядит лишь при поверхностном взгляде. Елене Чайковской слава не упала в руки, за каждым успешным шагом стоят целеустремленность, неимоверный труд и железная выдержка. И еще – огромная любовь к своему делу.

Визитная карточка
Елена Анатольевна Чайковская родилась в Москве. В 1957 году стала чемпионкой Советского Союза в одиночном катании.
В 1964 окончила балетмейстерский факультет ГИТИСа.
В 1987-90 — главный тренер «Динамо» по фигурному катанию, в 1993-97 — председатель тренерского совета сборной России по фигурному катанию.
У Чайковской в разное время тренировались Татьяна Тарасова и Георгий Проскурин, Людмила Пахомова и Александр Горшков, Наталья Линичук и Геннадий Карпоносов, Владимир Ковалев, Владимир Котин, Мария Бутырская, Ольга Воложиснкая, Александр Свинин (ныне – тренер чемпионов Европы и призеров первенства мира), Марина Зуева (ныне тренер олимпийских чемпионов, чемпионов мира е Европы), Андрей Витман, Маргарита Дробязко и Повилас Ванагас. В целом на олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы её ученики завоевали 45 медалей (из них 12 – золотых). Тренер сборной СССР и России на Олимпийских зимних играх 1968, 1972, 1976, 1980, 1984, 2002 гг. Главный тренер сборной России по фигурному катанию на Играх 1994 и 1998 годов.
Организатор московской школы фигуристов «Конек Чайковской». Заслуженный деятель искусств России, профессор ГИТИСа.
Муж – Анатолий Чайковский, известный спортивный журналист, много лет возглавлял журнал «Физкультура и спорт». Сын Игорь – дипломат.

- Елена Анатольевна, как случилась, что именно фигурное катание стало делом Вашей жизни?
- Это как раз та ситуация, когда вмешался Его Величество Случай. Именно он привел меня в фигурное катание. Мои родители были актерами театра Моссовета. Я и сама играла в спектаклях этого театра с шести лет. Но в 1941 году нас с мамой как «фольксдойче» (этнических немцев) забрали прямо с дачи театра Моссовета в Жаворонках, посадили в теплушку и выслали в Чимкент. Дело в том, что мамины предки - из старинного немецкого рода. И хотя в России они обосновались еще в XVI веке, во время войны это никого не волновало. В Чимкенте мы выжили лишь благодаря маминому «наследству» - старому кисету для табака, набитому золотыми николаевскими десятирублевиками, которые мама меняла на хлеб.
Вернуться в Москву мы смогли только в начале 1947 года. Из Чимкента меня привезли совершенно больной, с очень тяжелой формой туберкулеза. Жить нам было негде. До революции у маминой семьи было много домов и владений, моим предкам принадлежали дулевские фарфоровые заводы, фабрики товарищества Кузнецовых, но все это было у них отнято. К моменту моего рождения оставалась лишь тринадцатиметровая комната в Сокольниках, но когда мы вернулись, и она уже была занята другими людьми.
Нам дали комнату в общежитии Театра Моссовета, в саду "Эрмитаж", за сценой, в каком-то полуподвале. Можно сказать, что я на сцене и выросла. Утром – репетиция, днем – репетиция, вечером – спектакль. В шесть лет играла в «Бранденбургских воротах», снималась в очень известном тогда стереофильме «Машина 22-12». Конечно, и родители, и знакомые – все предполагали, что по этой колее я буду двигаться и дальше. Но болезнь все изменила.
Я помню, как плакали ночью родители в нашей маленькой комнате и говорили о том, что надо отдавать меня в спортивную секцию. Врачи советовали подобрать что-то такое, чем можно заниматься на улице и что давало бы нагрузку на дыхание. Выбор пал на фигурное катание. В 48-м году нам дали комнату в доме театра Моссовета на Беговой, недалеко от дома был стадион пионеров. Я стала ездить туда одна, на трамвае. Тренировалась на открытом катке - тогда крытых и не было - по две тренировки в день, на морозе, по нескольку часов до школы и после школы. И через год у меня все зарубцевалось.

Выбрать судьбу

- Вы стали первым тренером с балетмейстерским образованием - какие преимущества дала вам такая специализация?
- Став мастером спорта и выиграв чемпионат Союза в одиночном катании (до этого я трижды становилась чемпионкой страны в одиночных танцах), я закончила выступать. Мне было 17 лет. Встал вопрос – что делать дальше? Я всегда хорошо, легко и с удовольствием училась, очень любила математику и даже подумывала – не пойти ли мне на мехмат? А незадолго до этого в Россию приехал американский балет на льду - «Holiday on Ice». Это было просто потрясающе – такой шик, такие перья, такие костюмы! А чем мы хуже? Нам тоже надо создавать свой балет на льду! И такой балет в Советском Союзе был создан. Но, поскольку это было совершенно новое для нас дело, специалистов не хватало, не было балетмейстеров, способных ставить ледовые представления. Так и родилась идея идти в ГИТИС на балетмейстерское отделение.

 
 

У нас был очень сильный курс, набирал и вел его народный артист СССР Ростислав Владимирович Захаров. Многие из сокурсников стали главными балетмейстерами лучших театров Союза – кто в Ташкенте, кто в Талине, кто здесь, в Москве. Со мной учились Юра Жданов, Вера Баккадоро, Булат Аюханов, Май Мурдмаа, Энн Сувэ, Герман Гороховников.
Учеба в ГИТИСе сыграла просто огромную роль в моем формировании как личности, благодаря моим учителям я приобрела тот фундамент, который помогал мне всю жизнь.
Сейчас, когда я сама преподаю в ГИТИСе – а в этом году я уже в третий раз набираю свой курс – тоже говорю своим студентам, что все, чему мы их научим, это и будет их и фундамент, и багаж, и трамплин – называйте как хотите – на всю дальнейшую жизнь. Творчество они приложат потом, но без образования обойтись невозможно.

Пережить девяностые

- Зрители и поклонники видят лишь парадную сторону того, что происходит на льду. Но у этой красоты наверняка есть и оборотная сторона … Какие моменты в работе вам вспоминаются как самые непростые?
- Самым тяжелым временем стал для меня 91 год. Я уехала на сборы, а когда вернулась, мне сказали: «Катка у вас больше нет, его приватизировал хоккейный клуб». Это был полный крах. Даже ссылка, в которой мы были с материю, казалась мне более объяснимой, чем то, что происходило со спортом в 90-е годы. Никакой логике все происходящее не поддавалось, и оттого выглядело еще безнадежнее. 
Но я человек сильный. Я сказала: «Нет, так у вас не получится». Начала мотаться по всем «высоким» людям. И все соглашались, все всё понимали, на словах были «за». Но при этом мне доверительно говорили: «Видите – народу есть нечего, сейчас совсем не до вас». Спорт и культура оказались никому не нужны. Когда начинаются переломы – так все время не до нас. «Ну как же так, - говорю, - мы славу стране приносили». - «А нам сейчас слава не нужна, не до славы нам».
Но делать-то что-то надо! Мы организовали балет «Вундеркинды России» с моими учениками. Выступали почти четыре года, много ездили с гастролями. Это, конечно, была не спортивная работа. Просто надо же было чем-то заниматься. К тому же очень хотелось сохранить детей, которых мы воспитывали с четырех лет, готовили к соревнованиям.
В 93-м году мне предложили стать главным тренером сборной России. Провал в фигурном катании к этому времени уже ощущался вовсю. И все же в 94-м мы выиграли три золотые медали на Олимпиаде – это был очень серьезный успех.
А спустя два года ко мне обратилась Маша Бутырская и попросила стать ее тренером. Как главный тренер, я не имела права иметь личных учеников, но заниматься администрированием мне не очень нравилось, и я ушла из главных, начала работать с Бутырской, нашла ее стиль. За два года вырастила первую в России чемпионку мира в одиночном катании. Помимо этого, Маша - многократная чемпионка Европы, постоянный призер чемпионатов мира.

- В те годы многие спортсмены, в том числе и Ваши ученики, уезжали из страны, почему Вы не последовали их примеру?
- А куда им было деваться? Здесь они оказались никому не нужны. Единственный путь был на Запад. И большинство им воспользовались, уехали. Фигурное катание мы практически потеряли, сдали без боя, все самые яркие уехали поднимать и добывать славу американскому спорту. Если нет работы, нечем кормить семью, а там зовут, обещают сразу 150 долларов час, что остается? 
У меня было множество предложений. Но мне никогда не хотелось жить где-то, кроме России. Мы какие-то очень русские оказались, несмотря на то, что во мне течет немецкая кровь. И муж не хотел никуда ехать. Я восхищаюсь Нью-Йорком, очень люблю Париж, Рим, мне там всегда хорошо, я прекрасно себя чувствую. Но дом мой здесь, и уже через несколько дней меня всегда тянет в Москву, домой.

Соблюсти правила игры

- Спортсмен отвечает сам за себя, тренер отвечает за спортсмена. Часто ли приходится быть строгой, жесткой и сразу ли появились у Вас эти качества – или их пришлось вырабатывать?
- Это все нарабатывается. Приходишь к ним мягкий, добрый, знакомишься, общаешься, а потом понимаешь, что надо немного дистанцироваться, потому что когда нужно давить – а делать это рано или поздно приходится – нужны и строгость, и жесткость.
В работе тренера надо быть готовым ко всему. Бывает, что спортсмен отлично подготовлен, и все ему пророчат медаль, а он раз – и падает. Таких случаев много. И это тоже часть работы. Поэтому если не можешь совладать с собой – надо уходить с тренерской работы.
Когда я только начинала работать тренером, занималась с парой Татьяна Тарасова – Георгий Проскурин. У Татьяны был хронический вывих, выпадало плечо, ее оперировали, но она продолжала работать в паре. Смотреть на это было очень тяжело, я не выдерживала, на соревнованиях убегала за заливочную машину и стояла там до конца программы. Боялось того, что могло случиться. Но потом сказала себе – если ты не можешь помогать хотя бы своим присутствием, бросай работу и уходи.
Предусмотреть всего невозможно, конечно. Один из самых тяжелых моментов - когда у Саши Горшкова разорвалось легкое в самолете, он чуть не умер, его еле спасли здесь, в Москве. Как можно предусмотреть, что у чемпиона мира перед олимпиадой лопнет легкое? Это же не травма на льду, к которым мы как бы то ни было готовы. Врачи говорили, что он не сможет выступать, в фигурном катании очень многое зависит от правильного дыхания. И все же он смог. На следующий год нашел в себе силы и вместе с Милой Пахомовой они стали первыми олимпийскими чемпионами в танцах на льду (в 76 году танцы впервые включили в программу олимпийских игр). И это всего через год после тяжелейшей операции! Выстоял, выиграл – честь ему и хвала. Потому я и говорю – нужно быть готовым ко всему, даже к тому, к чему ты не можешь быть готов
Свои эмоции надо прятать как можно дальше. Уж если ты взялся за это дело – будь добр, соблюдай правила игры.

Вырастить чемпиона

- Вы открыли свою школу «Конек Чайковской» - сколько детей в ней занимается? Есть ли среди них будущие чемпионы?
- Когда в 2010 мы открылись, я поняла, что моя мечта сбылась и что я самый счастливый человек. Мы строили его двенадцать лет. 
Сейчас мне очень хочется возродить традиционную систему школы фигурного катания. То есть начинать с азов и доводить до чемпионства – как в любой сильной школе с традициями.
Мы ведем тщательный отбор, ищем способных детей. Но если видим, что ребенок не тянет серьезные спортивные нагрузки, это вовсе не значит, что ему вообще не стоит заниматься. Кататься для себя, для удовольствия, для здоровья – это тоже немало. Есть у нас и бесплатная группа для детей-инвалидов, которые могут и хотят кататься. Наш спорт лечит. Примеров тому – множество. Американку Стенли Уолбрайт так же, как когда-то меня, отдали в фигурное катание по совету врачей. Только у нее был не туберкулез, а полиомиелит, ноги плохо слушались. И она смогла стать олимпийской чемпионкой! Похожая история произошла и с американцем Скоттом Хамильтоном. От него отказались родители, он отставал в развитии, попал в приемную семью. И ничего – выиграл олимпийское золото.
Я ценю и ищу детей с лидерскими качествами. Но в шесть-семь-восемь лет очень непросто определить, кто станет чемпионом, а кто - нет. Приходит много талантливых детей. Как ни странно, не всегда успеха достигают самые талантливые. Объяснение этому есть - если щедро одарен, привык, что все дается легко – кажется, что много работать необязательно. Но на одном таланте далеко не уедешь. У нас не просто искусство, это спорт. А в спорте нужна жесткость, в первую очередь – к себе. Артистизм, программы, скольжение – все важно. Но без техники, вобравшей в себя множество сложнейших элементов за столетнюю историю фигурного катания как вида спорта, никогда ничего не получится.
Моя задача как тренера – сберечь всех. Почему сейчас нет фигурного катания в России? Потому что никого не сберегли. Все, что было создано в советское время, давно проедено, а новое только-только создается. В спорте быстрой отдачи ждать невозможно. Прежде у нас была огромная «запасная скамейка». Если что-то случалось с фаворитами, мы всегда могли заменить их на почти таких же сильных. Вообще в те времена у нас считалось самым сложным стать чемпионом Советского Союза, потому что если ты пробился в свою сборную команду – ты уже как минимум призер на международных соревнованиях. А сейчас один-два представителя – все. Нет «скамейки запасных», не стало, некого брать. Вторые-третьи номера уже неконкурентоспособны. Да и первые пока не становятся чемпионами.
Но я уверена, что все еще можно возродить. Сейчас руководство страны, власти Москвы снова вспомнили про спорт. Наш комплекс – тому пример.
Сегодня у нас занимается 500 человек, 200 - еще совсем маленькие. Есть из кого выбирать и с кем работать. Мы «просеем» этого чемпиона, он у нас обязательно появится.

Заполнить пустоту

- Чем сегодняшние начинающие фигуристы отличаются от тех, что приходили на каток 20-30 лет назад?
- Самая моя большая печаль в том, что для многих и многих нынешних молодых людей слово «патриотизм» стало каким-то абстрактным, устаревшим и воспринимается с иронией. Мне это очень горько. Не стало идеи, за которую можно бороться и побеждать, испытывая чувство гордости. 
Как-то в Канаде, в Калгари я присутствовала при том, как членов юниорской команды принимали во взрослую сборную. Вынесли огромный канадский флаг, и юниоры со слезами на глазах, с рукой на сердце касались этого флага. В Америке тоже уважительное отношение к стране, к ее символике воспитывается с самого детства. «Это твоя страна, ты можешь ею гордиться, она самая лучшая и самая сильная, и тебе повезло, что ты здесь родился» - подобные фразы звучат постоянно.
А ведь у нас тоже такое было. Я говорю не о политическом строе, а о гордости за свою страну, свою землю, своих людей. Воспитать эту любовь и разбудить желание сделать что-то для своей страны, необязательно в фигурном катании – в этом я вижу свою задачу. Многие молодые мечтают уехать, но там нужны далеко не все – только те, кто в чем-то преуспел. Недавно проводим собеседование поступающих ко мне на курс в РАТИ (бывший ГИТИС). Спрашиваем: «Для чего идете к нам?» Отвечают, что хотели бы всему научиться и уехать в Америку. Спрашиваем про любимых композиторов – в ответ слышим про саунд-трек к американскому фильму. Это же просто горе какое-то. Я сидела и думала – ведь их дорастили до 20 лет, так почему никто не вложил в эти души ни любви, ни желания знать историю своей страны, ее культуру? Единственное, чему научили – что надо получить здесь образование, потому что это дешевле, и уехать в Америку. И таких детей масса! Я не могу назвать их плохими - это хорошие, талантливые дети. Это же мы виноваты в том, какими они выросли. Мы не вложили в их души самого главного! Теперь моя задача – за эти пять лет постараться что-то изменить в них, заполнить эту пустоту.

Ирина Овечкина 

Оставьте свой комментарий:

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Чтоб оставить комментарий Вам необходимо авторизоваться или зарегистрироваться.